Жизнеописание и образ
Дочь не самого праведного протестантского священника и вечно пьяной и обкуренной хиппи, которая соблазнила его, будучи проездом в городе. Через два года после той ночи эта же хиппи оставила на пороге его церкви, находящейся в пригороде города, очаровательную малышку, предложив священнику самому с ней разбираться. Сам счастливый отец рассказывал дочери, что ее мать умерла при родах, и лишь недавно, будучи на коротких недельных каникулах дома, Мэри нашла письмо своей настоящей матери, которая жаловалась на жизнь и клянчила деньги, шантажируя его той самой ночью и Марией. Такая мать Мэри была не нужна, и она без сожаления вычеркнула ее из своего сердца и не стала ничего говорить отцу. Жизнь при церкви напоминала рутину – изначально, отец планировал для Мэри жизнь полноценной церковницы, но судьба распорядилась иначе. В женскую протестантскую семинарию ее сначала приняли, но потом оказалось, что ее законное место заняла какая-то девочка, принятая задним числом. Отец уже не мог следить за Мэри – все свободное время он занимался церковной деятельностью. И тогда девочка сама изъявила желание оказаться в интернате, дабы не нагружать отца. Итого, здесь она находится уже год, причем этот год был самым трудным в ее жизни. Во многом, учебная нагрузка и враждебное отношение окружающих изменили ее характер, сделав ее более замкнутой и язвительной. Мэри и так никогда не была образчиком целомудрия и чистоты душевной, а теперь, познав жизни за пределами родного квартала, она почувствовала перемены в себе. В первую очередь, в ней проснулась какая-то жестокость. Окружающие для нее были просто мясом, которое не заслуживает ее внимания. Она полностью сосредоточилась на учебе и возможностях, которые открывались ей после школы. Происходящее вокруг, будь то стычки локальных банд или ореол таинственности вокруг интерната ее не интересовали. Ведь «призраков не бывает». С другой стороны, она стала более мрачной и циничной. Любит врать, причем даже по пустякам. Мэри воспринимает происходящее через собственную «призму», а так же любит вытаскивать из окружающих самые сокровенные их тайны, дабы потом использовать в своих целях. Или даже поиздеваться над ними, убогими, указав даже на самые незначительные промахи или ошибки. К агрессии к своей персоне относится снисходительно, иногда заявляя обидчикам что-то вроде «Господь велел прощать вас, овцы», чем вызывает еще больше ярости. С другой стороны, она скорее просто несчастная одинокая девушка, которая под давлением обстоятельств стала такой неприятной личностью. Если найдутся желающие узнать ее получше или даже подружиться, она, наверное, будет не против. До тех пор, пока она в этом нуждается, конечно же.

Прочее
Мэри уже пару месяцев как носит бинты. Окружающим она говорит, что у нее «открылись стигматы», но на самом деле она несколько раз испытывала по ночам сильные приступы страха и агрессии, и приходила в себя лишь через несколько часов с появившимся ниоткуда кухонным ножом в руке и резаной раной на теле. Но сама Мэри старается объяснить это рационально - своей усталостью и враждебным отношением окружающих.
У неё, наверное, никогда не было (и, скорее всего, не будет) полноценных друзей и подруг, а все связи были основаны только на взаимной нужде и длились ровно до того момента, как ее «приятель» больше ничего не мог предложить ей.

Связь с вами